Левон Микаелян (Казарян) Журналист • Публицист • Переводчик
ТОМ ВТОРОЙ (2004- 2008)   >   2005   >   ЗАБЫТЫЙ ЮБИЛЕЙ, 13 декабря

ЗАБЫТЫЙ ЮБИЛЕЙ

Трудно сказать, как бы мы жили сегодня и что бы происходило в эти дни, если бы «победоносное шествие» советской власти продолжалось. Впрочем, кое-что можно предугадать довольно точно. И в числе этого «кое-чего», безусловно, торжественные заседания по случаю столетнего юбилея знаменитой ленинской статьи «Партийная организация и партийная литература».

Да-да, той самой статьи, которую изучали все советские школьники и все советские студенты гуманитарных факультетов, которой посвящено великое множество диссертаций, которая по рейтингу цитирования, вероятно, была первой среди работ Ильича. Можно ли забыть врезавшиеся в память чеканные фразы: «В обществе, основанном на власти денег, в обществе, где нищенствуют массы трудящихся и тунеядствуют горстки богачей, не может быть «свободы» реальной и действительной... Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы - есть лишь замаскированная (или вынужденно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания». И здесь же Ленин говорит о «действительно свободной» литературе будущего социалистического общества, которое, как позже выяснилось, лучше всего характеризуют совсем другие слова той же статьи: «Проклятая пора эзоповских речей, литературного холопства, рабьего языка, идейного крепостничества». Справедливости ради заметим, что в эту «проклятую пору», как и в XIX веке, к которому относились слова Ленина, были созданы великие произведения литературы.

Но это - другая тема. А сейчас вспоминается, как в те годы, зубря ленинскую статью, мы иронически посмеивались над его характеристиками буржуазной свободы слова, которая нам по наивности представлялась абсолютно лживой, как все, что утверждала большевистская агитация, и предсказываемой социалистической, которая на деле так разительно отличалась от прекраснодушных мечтаний вождя мировой революции.

В конце 80-х - начале 90-х процесс избавления от совковой наивности и иллюзий шел ускоренными темпами. В итоге мы узнавали правду не только о собственном прошлом, но и о мире по ту сторону «железного занавеса». Любопытно, что по поводу буржуазных свобод нас первыми (после Ильича, естественно) стали просвещать бывшие советские диссиденты, раньше всех оказавшиеся на Западе. Так, уже в 1992 году мы с удивлением могли прочитать признание В. Буковского: «Ведь и здесь, на Западе, - писал бывший советский борец за права человека, - существуют могущественные политические силы, которые способны сделать глубоко несчастным любого умника, вылезшего с неугодными откровениями. Ни карьеру сделать, ни профессором стать, ни даже опубликовать книгу такой человек никогда бы не смог». Со временем количество подобной информации увеличивалось столь стремительно, что даже поразительные истории, связанные с так называемой политкорректностью, перестали вызывать удивление.

То, что стало потрясающей новостью для советских диссидентов, как выяснилось, давно не было тайной для западных: так, Джордж Оруэлл, антиутопии которого почему-то воспринимались как сатира исключительно на тоталитарное советское общество, в своем неопубликованном введении к «Скотному двору» писал: «Цензура в свободном обществе является бесконечно более тонкой и основательной, чем при диктатуре, потому что непопулярные идеи замалчиваются, неудобные факты скрываются, и нет никакой нужды в официальных запретах».

Но не эти запоздалые откровения уже стали для нас главным. Главным стало то, что буржуазная свобода слова утратила для нас бывший чисто теоретическим интерес, ибо мы теперь начали на практике применять ее к себе. Точнее говоря, не мы, а множество неизвестно как и откуда возникших советников и наставников в лице различных госдепартаментов, неправительственных, общественных организаций, фондов, пресс-клубов начали скрупулезно, по нескольку раз на год, выставлять нам баллы и определять наше соответствие неким мифическим критериям свободы прессы.

Появились и отечественные ревнители свободы слова и независимости прессы. Да и как не появиться, ведь дело оказалось не только благородным, но и исключительно выгодным: кто-то пишет в поте лица, кто-то редакторствует вопреки опасностям, кто-то издает вопреки мафиозным порядкам, а ты сиди себе за чашечкой кофе, почитывай, посчитывай (так называемый мониторинг) и строчи куда надо и где ждут заказанных и оплаченных рапортов. Труды тяжкие, конечно, этим не ограничиваются: тут и семинары с фуршетами, и конкурсы с призами, и поездки зарубежные с особым подтекстом, да мало ли чего еще... Слава богу, пристроена безбедно куча наших бывших коллег, объявивших себя экспертами, блюстителями и начальниками...

А тут еще некоторые наши действующие коллеги, великолепно соответствующие ленинским критериям буржуазных «свобод», почему-то возомнили себя самыми независимыми и самыми свободными и взяли манеру поучать других и попрекать в тех или иных грехах...

Невольно задумаешься. Что их объединяет и что дает им право считать себя более «продвинутыми» и более соответствующими критериям, предъявляемым прессе в западном мире? И вообще, существует ли какая-то формула, лаконично, наподобие ленинской характеризующая важнейшую особенность современной «свободной» прессы? На наш взгляд, существует. Вот она.

Бернард Ингхем, очень компетентный человек - многолетний пресссекретарь Маргарет Тэтчер, сформулировал ее так: «Движущая сила британской, да и всей западной прессы - система ценностей новостей. Главная ценность звучит так: плохая новость - хорошая новость, а хорошая новость - это вообще не новость. Из этого следует, что хорошая журналистика - это та, которая свергает правительства, смешивает с грязью политиков и подрывает авторитет власти...»

Коротко и исчерпывающе. Почему именно эта ценность легла в основу современной западной журналистики, г-н Ингхем не объясняет, хотя наверняка знает. И мы тоже знаем. Но это тема выходит за рамки нашей юбилейной статьи. 

следующая статья