НАРОД НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ОТЧУЖДЕН ОТ СВОЕЙ СУДЬБЫ

Спустя 20 дней после трагических событий 27 октября президент РА Роберт Кочарян в уже ставшем традиционным интервью электронным СМИ наконец высказал свое видение и оценку этих событий. Это 20-дневное опоздание, вызывавшее по меньшей мере недоумение, было настолько очевидным, что президент посчитал необходимым специально остановиться на нем в своем вступительном слове. Он привел целый ряд объяснений и оправданий, которые, следует признать, не показались нам убедительными.

Доводы, приведенные президентом, весьма различные по степени важности, никак не могут опровергнуть самого беспрецедентного факта: в стране происходят чрезвычайные события – убиты председатель Национального Собрания, премьер-министр, депутаты и министры, взяты в заложники полсотни депутатов, президенту предъявляются ультиматумы, идут закулисные торги вокруг назначения «силовых» министров, - а президент так и не объясняет народу суть происходящего, вынуждая его довольствоваться скудной и обтекаемой информацией, домыслами прессы со ссылкой на сомнительные источники и просто провокационные источники.

Роберт Кочарян в упомянутом интервью принес свои извинения народу. И на этом, казалось бы, можно было бы поставить точку в этой истории, если бы не некоторые, на наш взгляд, существенные ее аспекты, которые не были затронуты ни в прессе, все эти 20 дней осуждавшей президента за молчание, ни в ходе самого интервью.

Прежде всего, дело представляется таким образом, будто президент мог выступить, а мог и не выступить с обращением к народу, и он, исходя из каких-то обстоятельств, не выступил. Сам президент по этому поводу сказал: «Я тоже думаю, что нужно было поговорить...» На самом деле президент в соответствии с требованием Конституции РА обязан был выступить.

Эта обязанность в общей форме закреплена в пункте 1 статьи 55 Конституции, в которой перечислены обязанности и права президента: «Президент республики обращается с посланием к народу и Национальному собранию». А пункт 14 той же статьи прямо гласит: «Президент республики в случае непосредственной опасности, угрожающей конституционному строю, после консультаций с председателем Национального собрания и премьер-министром осуществляет продиктованные ситуацией мероприятия и обращается с посланием об этом к народу».

Конституция, естественно, не содержит точного определения «непосредственной опасности, угрожающей конституционному строю», и сегодня президент может даже утверждать, что такой опасности не было. Однако, во-первых, согласно его же рассказу, он осуществлял продиктованные именно подобной ситуацией мероприятия и, во-вторых, сами преступники объявили в зале НС, что «это – государственный переворот».

Мы пока на знаем, был ли действительно задуман государственный переворот и почему он не получил своего развития. Но в интересующем нас аспекте важно не это, а то, что обращение президента к народу в этой ситуации – обязательное требование Конституции. И в нем, кстати, заложен глубокий смысл.

В том же интервью, например, прозвучали различные мотивировки необходимости обращения президента к народу: «народ имеет право на информацию», «надо было успокоить народ» и т.д. Все эти рассуждения, несмотря на очевидность содержащихся в них доводов, страдают одним, но принципиальнейшим пороком: в них народу изначально отводится роль пассивного наблюдателя. В стране происходят чрезвычайные по своей важности события, способные изменить всю дальнейшую судьбу государства и народа, сам же народ искусственно отчужден от них. И в отсутствие руководства Национального Собрания и премьер-министра решение этих судьбоносных для государства проблем становится как бы личным делом президента.

Г-н Кочарян признался, что опасался обострить ситуацию или вызвать неосторожным словом сложности в будущем. Но, простите, это уже зависело от мудрости обращенного к народу слова президента. Во всех случаях народ должен был стать активным участником происходящих событий. Речь, конечно, не идет о массовых митингах или, упаси боже, гражданских столкновениях (хотя в исключительных случаях ради сохранения конституционного строя в стране приходится идти и на это), речь идет о такой проигнорированной президентом силе, как общественное мнение, о готовности народа поддержать законную власть. Этот смысл и заложен в требовании Конституции об обращении президента к народу.

Вероятно, кому-то может показаться, что, оценивая ситуацию тех дней, мы сгущаем краски. Возможно. Но ведь беспрецедентный факт молчания президента может стать прецедентом. И поскольку, как мы вновь убедились, в нашей стране всякое возможно, молчание президента в подобных случаях может нам слишком дорого обойтись.