ПРОСРОЧЕННОЕ ЛЕКАРСТВО
Сообщения о случаях самоубийства появляются все чаще. И никого уже не потрясает, к примеру, опубликованное на прошлой неделе сообщение о том, что житель IV Норкского массива покончил с собой после неудачных попыток найти работу.
Тема эта – страшная и деликатная. Любое неосторожное прикосновение к ней – жестоко и цинично. И, конечно, было бы правильнее, чтобы о ней говорили специалисты (если они у нас есть и если они когда-либо заговорят публично) – психологи, врачи, социологи, юристы... Но и молчать дальше нельзя. Поэтому-то мы и решились обратиться к этой теме и высказать о ней свое, журналистское мнение – неизбежно краткое и схематичное, неизбежно непрофессиональное, возможно, субъективное.
Трагическая цифра 31
Сколько же наших несчастных соотечественников решились «добровольно» уйти из жизни за прошедшие годы или, скажем, в прошлом году? Ответ на этот вопрос необходим не для удовлетворения нездорового любопытства, ответ на этот вопрос – своеобразный диагноз состояния общества. Но какие-либо данные на этот счет получить, как и в советское время, невозможно. Месяца 3 назад мы обращались в соответствующие ведомства, но никто так и не рискнул назвать нам официальную цифру.
Однако то, что скрывается от армянских журналистов, вероятно, нельзя скрыть от международных организаций. Так, в таблице «Разрушение социальной структуры», помещенной в докладе ООН за 1996 год «Армения. Человеческое развитие», приведены данные, свидетельствующие о том, что в 1989-1994 гг. ежегодно кончали жизнь самоубийством 31 (22 мужчин и 9 женщин) из каждых 100000 жителей Армении. В абсолютных цифрах это составляет 1178 человек в год, 6 тысяч человек за 5 лет.
Однако и эта трагическая цифра 31 представляется нам весьма условной и относительной. Она может быть средней для пятилетия, но в данном случае сама эта «усредненность» заключает в себе обман. Поясним.
1. Известно, что в советское время эта цифра для Закавказья составляла 6-8 случаев в год (данные конкретно по Армении нам неизвестны). В 1989 год – это еще то самое советское время, и во всяком случае до 1991 года подобного резкого скачка быть не могло. Так что основная доля приведенной выше цифры – 6000 человек – приходится, скорее всего, на последние годы пятилетия.
2. В том же докладе указано, что численность населения Армении составляет 3,8 млн человек, и это показывает, что все расчеты в докладе сделаны исходя из этой цифры, которая, может быть, и верна для 1989 года, но никак не для 1994 года. И если к концу этого года население страны уменьшилось на четверть, то и цифра 31 должна быть увеличена на четверть, т.е. приблизиться к 40.
А для того, чтобы получить цифру, верную для 3,8 млн человек, необходимо к количеству трагических случаев, происшедших в Армении, прибавить случаи самоубийств, происшедшие за ее пределами среди той самой покинувшей ее четверти населения. А судя по информации, поступающей из разных концов света и прежде всего из США, число это очень велико. И вообще, если говорить не о статистике, а о сути, жертвы эти следует также отнести на счет Армении, ибо они – следствие не несложившихся в новой стране обстоятельств, а прежде всего процессов, происходивших в эти годы в Армении.
3. Никто никогда не подсчитает, сколько людей в эти годы «добровольно» прервали нить своей жизни, отказавшись, скажем, принимать лекарства или даже пищу. Конечно, в официальную статистику самоубийств они не попадают, но мы-то прекрасно понимаем, что этот «ненасильственный» уход из жизни иначе квалифицировать никак нельзя.
На первом месте 30-50-летние.
Безусловно, могут быть и другие комментарии цифры 31. Однако никакие комментарии ее трагической сути изменит не могут.
Как бы то ни было, цифра эта относится к 1994 году. А какова эта цифра сегодня?
Как мы уже говорили, официальными данными не располагаем, хотя и не исключено, что они предоставляются в распоряжение международных организаций, от которых, как известно, у нас секретов нет. Но одну, очень приблизительную цифру, мы приведем. По подсчетам еженедельника «02» (22 мая, статья «Когда выбирают смерть», некоторые данные которой мы используем в наших заметках), только за одну неделю прошедшего мая в Армении было совершено 22 попытки самоубийства. Сколько из них закончилось трагически, не сообщается.
Эту цифру – 22 – «02» расшифровывает следующим образом: две трети из них мужчины и треть – женщины (обычное для статистики самоубийств соотношение). А вот следующая информация поражает: только половина этих случаев приходится на Ереван, другая – на провинцию. Поражает потому, что самоубийства – печальная «привилегия» крупных городов, и как далеко зашла болезнь, если охватила она и сельских жителей, как принято считать, хранителей нашего здорового национального
гена! Красноречива и возрастная характеристика покушавшихся на свою жизнь: на «первом» месте 30-50-летние, за ними – 19-27-летние. Задумаемся над этой печальной статистикой.
«Совковый», но менталитет
Почему же мы, прежде благополучно плетущиеся в конце мировой скорбной табели самоубийств, вдруг оказались так близко к ее вершине? Почему так резко возросло у нас количество самоубийств?
Многим вопрос этот может показаться риторическим. Ведь каждому понятно, что если вычесть из общего числа подобных случаев «ромео и джульетт», а также неизбежный и устойчивый для нашей страны процент душевнобольных, то можно смело утверждать, что причина, толкающая на этот крайний шаг отчаяния, одна – сама наша жизнь.
никакой необходимости объяснять читателям, какая у нас жизнь, как нет необходимости напоминать о землетрясении, войне, блокаде, холоде, мраке, безработице, социальной несправедливости и многом другом, безусловно, превратившем нашу республику в страну, просто опасную для жизни людей. Но главное, на наш взгляд, все-таки не в этом.
Главная причина в ускоренной и губительной «капитализации» нашего общества, точнее – в навязывании нам худших пороков чуждой нам «цивилизации», проявляющихся прежде всего в разрыве и искажении традиционных связей личности с обществом (семьей, родственниками, друзьями, сослуживцами, соседями и т.д.), в изоляции личности, непосильной для нашего армянского, если хотите, даже «совкового» менталитета. Нас, покорных и обеспамятевших, за ручку ведут в мир, где, как писал Фрейд, «связь с другим индивидом всегда является лишь средством достижения цели, а не целью как таковой». Мы же всегда наивно полагали и строили свою жизнь на том, что отношения родственные, дружеские – это не только «цель как таковая», но и высшее благо и счастье.
Мы получили пресловутую свободу. Ту самую «свободу», о которой великолепно изучивший ее американский психолог Эрих Фромм писал: «Новая свобода неизбежно вызывает ощущение неуверенности, бессилия, сомнения, одиночества и тревоги». И еще: «Ты свободен – значит ты одинок, изолирован, тебе угрожают со всех сторон». Повторим: бремя этой «свободы» оказалось непосильным для многих из нас. И не только пополнивших статистику самоубийств.
Косвенным доказательством сказанного является резкий рост количества самоубийств и в других республиках бывшего СССР (за исключением Прибалтики, где оно всегда было велико). Вот приведенные проф. Б.Хоревым страшные цифры по России, которая не испытала перечисленных выше наших специфических трудностей: в 1990 году покончили с собой 39,2 тыс. человек, в 1991 – 39,4, в 1992 – 46,1, в 1993 – 56,1, в 1994 – 61,9 тыс. человек. (Комментарий проф. Хорева: «Обманутую и опьяненную наркотиком Россию идеи рынка по сути толкнули на убийство и самоубийство».)
Когда «завершим реформы», лучше не станет
Конечно, может возникнуть предположение, что это – явление переходного периода. И действительно: люди внезапно оказались выбитыми из привычной жизненной колеи, утратили свои прежние статус-кво и казавшиеся незыблемыми гарантии, предоставляемые государством, личными сбережениями и т.д. Естественно, утрата всего этого плюс условия нынешнего существования порождают неуверенность в себе, страх полной безысходности. Отсюда и... В подобных рассуждениях определенная доля истины, несомненно, есть, но можно ли надеяться на то, что вот когда (если) мы «завершим реформы» и даже станем процветающей страной, наша печальная статистика резко улучшится?
Однозначно нет, и доказательство этому – все та же статистика. На сей раз вполне официальная и достоверная. Вы помните наши цифры: 6-8 «советские» и 31 за 1989-1994 гг.? А вот цифры по вполне процветающим странам, которые, как выясняется, мы уже в чем-то «догнали и перегнали»: Австрия – 57,9, Дания – 55,6, Франция – 45,8, Япония – 42,7, Германия – 38,6, Швеция – 36,5, США – 25,1 и т.д.
Цифры эти непоколебимы и их не могут изменить ни сотни специальных фондов и служб, ни 8000 научных статей, опубликованных за последние 20 лет.
Поэтому мы и убеждены, что пороки навязываемого нам общественного устройства, которые мы столь стремительно и успешно перенимаем, не будут преодолены даже и с предполагаемым улучшением условий нашей жизни. Об этих пороках, изначально и органично присущих современному капиталистическому, постиндустриальному (называйте его как хотите) обществу, уже многие десятилетия вопиют лучшие умы этого общества.
Выход они видят один – гуманизация личности и межличностных отношений, восстановление утраченных семейных, дружеских и иных естественных человеческих связей, избавление человека от чувства безысходного одиночества и отчужденности. Рецепт, что и говорить, верный, но для них «срок годности» этого лекарства уже истек.
Мы же, читая сегодня их умные книги, поражаемся тому, с какой преступной легкостью, как самоубийственно мы расстаемся с нашим исконно спасительным богатством – национальными традициями, узами, устоями, психологией и ментальностью. Мы предаем самих себя сегодня, чтобы завтра, когда трагедия станет необратимой, снова бежать за советом и помощью к тем, кто ничего, кроме своих просроченных лекарств, предложить нам не сможет
следующая статья