ЧЕТЫРЕ ГОДА СПУСТЯ. СОВЕТЫ И УГРОЗЫ В ПРЕДДВЕРИИ ПРИГОВОРА
27 октября... Через несколько дней мы вновь, в который уж раз испытаем потрясение, впервые пережитое в этот же день 4 года назад. Возможно, конечно, и это естественно, что острота восприятия трагедии за эти годы несколько притупилась. Время свое дело делает. Но, с другой стороны, разве в те первые после преступления дни мы могли даже в дурном сне представить, чем обернется и во что превратится через 4 года процесс по делу 27 октября?
Хотя и сегодня можно со всей уверенностью утверждать, что предпосылки к превращению судебного процесса в отвратительный фарс были заложены уже в те самые первые дни, и опытные люди уже тогда предупреждали, что передача расследования дела в одни руки, контролируемые к тому же вполне определенными силами, якобы представлявшими интересы родственников жертв и «гарантировавшими» объективность следствия, - грубая ошибка. Именно в те 4-5 месяцев, когда параллельно попытке завершить начатый 27 октября государственный переворот отставкой президента следствие всячески пыталось «обосновать» одну-единственную заказную версию, была упущена возможность установить истину, в том числе и невыявленных организаторов теракта (если, конечно, они существовали). Завершающим аккордом этой постыдной кампании стала пресс-конференция 3 марта 2000 года, на которой ближайшие родственники жертв теракта, вопреки уже очевидной всем профессиональной и моральной беспомощности, точнее говоря - грубой тенденциозности следственного органа, во всеуслышание (некоторые, правда, пряча глаза) заявили о своем полном ему доверии.
Почему-то сегодня эти важнейшие события тех дней вспоминаются очень редко. Как и оставшиеся без объяснений и последствий «ошибки» то ли с арестом по делу невинных людей, то ли с освобождением виновных, заявления об истязаниях и противозаконных методах получения нужных показаний и т.д. И наконец, абсурдное выделение в отдельное производство дела об организаторах - что же в таком случае должен был выяснить тянущийся вот уже почти 3 года судебный процесс - то, что было известно изначально, и то, что видели 200 человек в зале и миллионы людей на экранах телевизоров?
Кто спорит? Закон - превыше всего, и если в этом деле педантичное соблюдение уголовно-процессуального кодекса требует для вынесения приговора 3 года, то пусть будет 3 года или даже больше. Но это, конечно, в случае нормального течения судебного процесса.
А то, что процесс по «делу 27 октября» не будет протекать нормально, стало ясно уже в тот февральский 2001 года день, когда перед зданием суда появились традиционные женщины в черном - БТРки, и под бдительным оком нанимателей приступили к исполнению привычных обязанностей. С тех пор политизация процесса не прекращалась ни на один день - митинги превратились в судебные заседания, судебные заседания - в митинги.
Как бы то ни было, тем не менее процесс в соответствии с буквой закона приближается к своему скорому естественному концу, тем более что в последнее время был решен и центральный вопрос этих лет - отменена смертная казнь.
Однако в последние дни на процессе стали происходить странные вещи. Напомним: с одной стороны, защита пострадавших, в частности адвокат Юношев, дает советы преступникам и направляет их поведение якобы с целью «облегчения» их участи, с другой - Наири Унанян начинает высказывать туманные намеки в адрес президента, грозится раскрыть какие-то секреты и даже направить в НС документы, которые могут послужить основанием для импичмента президенту. Чем вызвана столь резкая смена поведения этих двух до этого бескомпромиссно противостоящих друг другу сторон? Причины тут могут быть, конечно, разные. Остановимся на одной.
Арам Саркисян: «Мне все равно, какую меру наказания преступникам определит суд. Хочет, пусть дает 2 года. Я точно знаю, что ожидает этих людей, с чьей стороны и когда».
Альберт Базеян: «Я хочу прямо подчеркнуть, что нас преимущественно интересует задача выявления организаторов, а не судьба конкретных исполнителей, судьба преступников. Они обречены, в Армении они жить не могут - будь то в тюрьме или на свободе».
Секретарь НПА Григор Арутюнян: «Жизнь Наири Унаняна зависит от того, будет ли он говорить... Так как я убежден, что, если он говорить не будет, ему не жить, и он это понимает, точнее, уже понял».
Почему «уже понял»? И почему все эти 4 года «не понимал», казалось бы, простой вещи? Потому ли, что угрозы и советы г-на Юношева стали раздаваться только в последнее время? И опять же: почему родственники Вазгена Саркисяна не угрожали Наири Унаняну расправой прежде, хотя бы в то время, когда обсуждался вопрос отмены смертной казни, что в принципе психологически было бы оправданно?
Ответ на эти вопросы, безусловно, следует искать вне «дела 27 октября», и Арам Саркисян честен, когда говорит, что судьба Наири Унаняна его уже не интересует, «пусть даже ему дадут 2 года». Не потому ли, что в данный момент семью Саркисянов по вполне понятным причинам больше интересует другой процесс - по делу убийства Тиграна Нагдаляна.
В чем же связь между двумя процессами? В «смене власти». Праздные разговоры о том, что «организаторы 27 октября будут выявлены только после смены власти», утратили актуальность, ибо «смена власти» должна произойти до завершения процесса по делу убийства Тиграна Нагдаляна.
И этой «смене власти», согласно безумному плану, должен способствовать не кто иной, как загнанный в угол советами и угрозами Наири Унанян, якобы имеющий «неопровержимый компромат» на президента. Не потому ли, кстати, в отличие от остальной оппозиции, рассчитывающей произвести «смену власти» с помощью гипотетического референдума, давления Совета Европы, повышения тарифов и даже подписания «позорного договора» по Нагорному Карабаху, Арам Саркисян ничего этого дожидаться не собирается, а дает президенту 2-2,5 месяца. При этом он не приводит никаких доводов в пользу именно этого срока, ибо их у него нет, есть просто необходимость любой ценой осуществить непременную смену власти.
Эта необходимость и диктует поведение представителей пострадавших в зале суда, которые уже открыто угрожают судье Узуняну и обвинению, что им придется держать ответ после смены власти и т. д. Случайно ли так «совпало», что как раз с того момента, как стал раскручиваться сценарий «советов и угроз», из зала суда под благовидным предлогом исчезла защита семьи Демирчянов, которая тем самым благоразумно отстранилась от ответственности не только за угрозы, но и их вполне вероятное осуществление. И не реакцией ли на это отстранение от безрассудных замыслов стали новые нотки в интервью Арама Саркисяна, который прежде вместе со всей оппозицией утверждал, что их целью является восстановление справедливости, подтверждение итогов президентских выборов, на которых якобы «победил» Степан Демирчян. Теперь Арам говорит: «После этого (смены власти. - Л.М.) может возникнуть проблема: кто будет президентом страны? Тогда я подумаю о выдвижении своей кандидатуры. Может, в тот момент сам С.Демирчян скажет: на этот раз ты выдвигай свою кандидатуру. Ничто не исключено».
Наири Унанян может «заговорить» в любую минуту. И послать в парламент любые «свидетельства». Он ведь «уже понял». И хотел бы не понять, да ведь угрожают люди слишком серьезные... Предположим, «заговорит».
Отношение нормальных людей к тому, что он скажет, можно предугадать заранее. А для тех, кто надеется использовать его «показания» в определенных целях, процитируем газету, которую невозможно упрекнуть в излишней «провластности»: «Ужасно, что мы тратим время и нервы на анализ заявлений такого чудовища, как Унанян. Ужасно, что преступник в центре всеобщего внимания. Отвратительно, что раскрытие тяжелейшего преступления сегодня зависит от преступника» («ЧИ», 10 октября).
Преступление, совершенное 4 года назад, лежит тяжелым бременем на жизни страны, продолжает порождать замыслы новых преступлений. Этому должен прийти конец - и как можно скорее. Суд должен вынести свое решение. Тогда, кстати, и мы узнаем, что имел в виду Арам Саркисян, когда утверждал, что знает, «что ожидает этих людей, с чьей стороны и когда».
P.S. Статья уже была написала, когда в прессе появились новые высказывания на интересующую нас тему. Из них наиболее примечательно следующее заявление Арама Саркисяна: «Я знаю, что его (Наири Унаняна. - Л.М.) судьба решена. Даже знаю, кто решил и как... И очередь до меня не дойдет».
Удивительно здесь не то, что человек знает о готовящемся преступлении и не собирается предупредить его или сообщить о нем, а то, что, зная, «кто, когда и как», Арам Саркисян позволяет опередить себя.