МИССИЯ

24 апреля 1915 года и в последующие дни правительство младотурок арестовало, а затем выслало и уничтожило около 800 армян - писателей, журналистов, врачей, ученых, священнослужителей, депутатов парламента Турции. Это была армянская интеллигенция. Действия турецких властей были бесчеловечными, но вполне логичными - армянское население Турции было обезглавлено.

Ведь если во времена существования армянской государственности армянским народом предводительствовали царь, знать, нахарары, а после ее падения эту функцию многие столетия осуществляли церковь и духовенство, то с середины XIX века именно армянская национальная интеллигенция не только формировала идеи и идеалы армянского народа, но и на практике возглавляла борьбу за их осуществление.

Принято говорить об особой роли русской интеллигенции для России и русского народа. Представляется, что с еще большим правом можно говорить об огромности роли армянской интеллигенции для нашего народа, в отличие от русского, веками боровшегося за возрождение собственной государственности, за физическое выживание и сохранение национальной идентичности. И если у армянской (особенно восточноармянской) интеллигенции, безусловно, есть черты, роднящие ее с русской - демократическое происхождение, приверженность духовным ценностям, добровольное принятие на себя миссии учителя и совести нации, то есть между ними и радикальное отличие: русская интеллигенция всегда была в оппозиции к собственной власти, армянская - всегда в оппозиции к власти чужой, а то и враждебной, всегда - носительница национальной идеи, всегда - во главе освободительного движения своего народа.

О том, как справлялась армянская интеллигенция с выпавшей на ее долю высокой и ответственной миссией, какие жертвы были принесены ею в этой борьбе, можно говорить бесконечно. Здесь же только отметим, что, конечно, не случайно, если в древности и средневековье враги целенаправленно уничтожали армянскую знать, военную элиту и высшее духовенство (сведениями об этом переполнены наши летописи), то в новое время в первую очередь целенаправленно преследовалась и уничтожалась национальная интеллигенция, что и произошло 24 апреля 1915 года.

Первая Республика Армения была детищем армянской интеллигенции. Она о ней мечтала, она ее создала, она стала первой жертвой ее падения. В апреле 1921 года, когда на берегу Аракса под защитой Нжде скопилась масса беженцев, спасающихся от красного террора, он обратился с письмом к шаху Ирана с просьбой разрешить в первую очередь интеллигентам, которых было «около 500 человек... перейти на гостеприимную землю Ирана». Нжде был убежден, что спасать нужно именно интеллигенцию, «которую невозможно создать в течение месяцев или лет и утрата которой нанесла бы смертельный удар армянскому народу».

Нжде спас «около 500 человек». И это, конечно, была далеко не вся армянская интеллигенция, а только та ее часть, которая добралась до берега Аракса. С остальной большевики расправились либо сразу же после взятия власти (многие были арестованы и убиты в тюрьмах, многие, прежде всего офицеры, были высланы и окончили свой жизненный путь в российских централах), либо в течение последующих лет и десятилетий. Отношение большевиков к армянской национальной интеллигенции по сути ничем не отличалось от турецкого. Они ведь тоже прекрасно понимали, что, по словам Нжде, «массами без головы и руководителей гораздо легче управлять».

В то же время, в отличие от турок, российские большевики хорошо понимали необходимость авторитетной и наставляющей народ силы, поэтому разумно решили взять на себя эту заботу и взрастить новый тип интеллигенции - армянской советской. Практика показала, что это было в принципе невозможно: в итоге все равно вырастала обычная армянская национальная интеллигенция, только живущая и действующая в специфических условиях. С другой стороны, усилиями власти, как сорняк, плодился уродец, называемый номенклатурной интеллигенцией. Однако всем было ясно, что уродец этот по сути никакой интеллигенцией не является. Более того, именно этот уродец последовательно и подобострастно преследовал истинную армянскую интеллигенцию, обвиняя ее в «национализме». Между тем истинная армянская интеллигенция, жившая и выжившая в советский период, свою извечную функцию выполнила сполна - она, в частности, все эти десятилетия воспитывала национально мыслящих армян, сохраняла историческую память. В частности, память о 24 апреля.

И когда в 1988 году на площадь без всякого принуждения в поддержку воссоединения Арцаха с Матерью-Родиной вышел 1 миллион человек, это был миллион, воспитанный армянской национальной интеллигенцией. А стоявшие на подмостках представлялись ее органичной частью. Кстати, и их скоропалительно возросший авторитет объяснялся только и только авторитетом в народе армянской интеллигенции - ведь лично их никто не знал.

Затем произошло неожиданное. Еще не придя к власти, те же люди стали с подмостков Театральной подвергать оскорблениям, обличать и обливать грязью то одного, то другого десятилетиями почитаемого в народе интеллигента. А взяв власть, АОД повел тотальное наступление на интеллигенцию в целом, с одной стороны, подвергая ее моральному террору, с другой - лишая средств к существованию. Что же, «традиция» продолжилась, опять новая власть - и опять гонения на интеллигенцию? Однако этим-то - вроде бы не туркам и не большевикам - чем мешала национальная интеллигенция?

Ответ все тот же, что дал Нжде: массами без головы и руководителей легче управлять. Ведь программа, которая очевидно и глобально осуществляется с первых же дней при посредстве АОД в нашем обществе, имеет одну цель - разложение. Разложение всех существовавших прежде, причем веками, в армянском обществе систем и отношений. К примеру, системы традиционных национальных ценностей или семейных отношений. Не вызывало никаких сомнений, что сознательно и последовательно противостоять посягательствам на них способна только национальная интеллигенция. А случайно ли, что даже те, кто долго не мог поверить в антинациональную сущность аодовской власти, убедились в этом, когда она повела атаку на 24 апреля, устами министра Ашота Блеяна призвав в 1995 году директоров школ и учителей не организовывать в этот день посещения Мемориала в Цицернакаберде.

Тогда инициатива Блеяна получила достойный отпор, тогда достойный отпор получали и другие антинациональные заявления, в частности Гранта Багратяна, также, кстати, относящиеся к 24 апреля. Ведь тогда армянская интеллигенция была еще в силе, и разложение еще не поразило так глубоко наше общество. И тогда еще не пустил в нем корни аодовский сорняк, генетически восходящий к советскому уродцу.

А что же сегодня армянская интеллигенция? Неужели, как назойливо твердят со всех сторон, причем некоторые радостно, ее уже нет? Однако нет никакого сомнения - она есть. Правда, часть ее эмигрировала, часть скована тяжелой нуждой и необходимостью думать о пропитании, голоса некоторых просто не слышны. Но она есть, и ее кажущееся отступление, как не раз бывало в истории армянской интеллигенции, временно. Армянская интеллигенция и на этот раз выполнит свою миссию перед народом, а эта миссия в независимой Армении, как становится все очевиднее, оказалась ничуть не легче, чем в Османской, Российской или Советской империях. Вспомнить об этом нам показалось уместным именно 24 апреля.